Совок

[paserbyp]

«В постсоветской России ничего не изменится, пока рожденные в СССР люди не отойдут от руля» — знакомая фраза?

Ее то и дело повторяют всевозможные публичные персоны...

Много лет назад в интеллектуальной среде появилось слово «совок». Это и Советский Союз, и обзывательство в адрес человека, который ностальгирует по самому вкусному пломбиру и сталинской «крепкой руке».

«Совков» винят во всех бедах России: в список прегрешений включают слаборазвитый бизнес, «грубость» продавщиц в магазинах и, конечно, приход Путина к власти. При этом считается, что повлиять на ситуацию невозможно: мол, советская власть создала особый тип человека и ничего теперь с этими «Франкенштейнами» не поделаешь. Остается только ждать.

Самая популярная версия происхождения слова «совок» в значении «нечто советское» (в особенности «советский человек») — что ее придумал певец Александр Градский: якобы он выпивал с друзьями в детской песочнице и ему в качестве бокала достался совок. Хотя есть сведения, что «совок» был в ходу еще у стиляг в пятидесятые.

Градский говорил, что «совок» — это «нечто безысходное и милое». Ныне это почти всегда оскорбление. Причем подкрепленное целой теорией.

Одно из первых определений слова «совок» было опубликовано в лондонском журнале New Statesman в 1993 году. Автор статьи «Кто правит Россией?» объяснял, что «совок — это человек, который любит березы и считает, что они растут только в России. Совок любит все запрещать, говорить „нет“ на любую просьбу и работать в кабинетах с обитыми дерматином дверями».

Это теория о том, что советская эпоха породила особый «социокультурный антропологический тип» — «человека советского» (терминология социолога Юрия Левады). В более радикальном изложении — что советская власть извратила природу человека и произвела на свет «Homo soveticus», или «гомососа» (терминология философа Александра Зиновьева).

Советская власть, особенно в ранний свой период, и впрямь увлекалась социальной инженерией. Первый нарком просвещения Анатолий Луначарский предлагал «лепить» малышей, «гнуть» школьников и «ломать» юношей. Идеолог Николай Бухарин — «обрабатывать» идеологией и «превращать [людей] в живые машины». Идеи социальной инженерии пропагандировались в литературе (особенно детской), в кино, на массовых праздниках. Так, Сергей Третьяков, один из тео­ре­тиков и авторов новых детских книг, заявлял, что «ра­бот­ник искусства» должен стать «психо-инженером, психо-конструкто­ром» и пропагандировать «ковку нового человека».

И Зиновьев, и Левада — каждый на свой лад — признавали, что этот грандиозный эксперимент увенчался некоторым успехом: «новый человек» и впрямь появился. Вот только это был не гордый труженик и сознательный борец за счастье всего человечества, а лукавый, несамостоятельный и боящийся ответственности притворщик- приспособленец. Собственно, «совок».

Очень многие неприятности, которые встречаются россиянам в повседневной жизни, они готовы объяснять «совковостью». Плохой сервис, низкое качество товаров (особенно техники), нерадивость работников, хамство — все это кто-нибудь непременно назовет «совком». В английском же слово «sovok» существует как описание человека, не до конца освободившегося от тоталитарных и советских установок.

Тут вот что странно: СССР и его социальной инженерии давно не существует, пара поколений выросли без них.

Откуда тогда в этих людях «совковость»?

«Левада-центр», продолжающий развивать идеи своего основателя Юрия Левады, настаивает, что советский человек как «социокультурный антропологический тип» продолжает существовать и воспроизводиться.

В 2016 году исследователи заявили, что молодые люди, не жившие при советской власти, «мало чем отличаются по своим жизненным установкам от поколения своих родителей, в меньшей степени — от своих дедов». Сам Юрий Левада до своей смерти в 2006-м был убежден, что «советский простой человек» пережил СССР — и из-за него Россия застряла в исторической петле. Ну или наоборот: те, кто обладает властью, удерживают трансформацию «совков» в «нормальных людей».

В 2021 году «Левада-центр» обнаружил, что 63% россиян (преимущественно люди старше 40 лет) сожалеют о распаде СССР. Тогда же ВЦИОМ установил, что СССР у многих россиян ассоциируется с верой в светлое будущее, стабильностью, спокойствием, уверенностью в завтрашнем дне. В 2023 году эти же результаты подтвердил ФОМ — и добавил, что 80% населения оценивает жизнь в Советском Союзе как хорошую.

Наконец, по данным социологов, больше 60% россиян позитивно воспринимают фигуру Сталина. Ширится представление о том, что советские репрессии затронули только скрытых или явных врагов народа: преступников, воров, коррупционеров. В глазах 24% россиян это делает репрессии оправданными.

Все видят в этих данных то, что хотят: природную предрасположенность к тоталитарной власти, тоску по имперскому величию или двоемыслие и лукавство.

Теория «советского человека» подвергалась суровой критике и к 2020-м уже совсем было вышла из моды. Профессор Русского Института в Королевском колледже Лондона Гульназ Шарафутдинова уверена, что в научном смысле эта теория просто несостоятельна. Приверженные ей исследователи не видят изменений в людях даже спустя десятки лет. Похоже, проблема не в россиянах, упорно не желающих меняться, а в самой теории.

Всемирное исследование ценностей и Европейское исследование ценностей показывают, что ценности и установки россиян не стояли на месте в течение трех постсоветских десятилетий. Как и во многих других посткоммунистических странах, к середине десятых годов граждане России стали более толерантны, а число их социальных контактов (близких друзей и знакомых) стабильно увеличивалось. В обществе рос уровень доверия, все более социально одобряемыми становились истории индивидуального успеха бизнесменов.

Так что во многом исследования о «совках» — это попытка высветить одну модель поведения людей и полностью скрыть другие. Шарафутдинова полагает, что рассуждения о «простом советском человеке» намеренно экзотизируют россиян — то есть делают их «странными» и «чужими» в глазах западных исследователей. Это сказывается на имидже страны и ее граждан за рубежом, а самое главное — пусть и не напрямую, но возлагает коллективную ответственность за возрождение автократии (и за все преступления путинской власти) на людей.

По мнению философа Артемия Магуна, рассуждения о «простом советском человеке» изначально лишь маскировались под научные. На самом деле они прикрывают тот же элитизм, что и бытовые разговоры о «совках» или восклицания властей о том, что им «не тот народ» попался.

Элитизм по отношению к «совкам» не отменяет ни коллективной межпоколенческой травмы, ни ресентимента, который ощущают некоторые россияне, ни желания «жить как раньше». Три с лишним десятилетия ученые, эксперты и публичные интеллектуалы ждут, когда это пройдет, а оно все не проходит, как бы ни менялся мир. Пусть не воспроизводство типа «советского простого человека», но что-то ведь должно объяснять эту устойчивую ностальгию.

Одно заманчиво простое объяснение — культивирование советской ностальгии властью. Владимир Путин и члены его Совета безопасности — самые что ни на есть советские люди, и они упорно навязывают гражданам свои представления про «порядок был», «нас все боялись», «дружбу народов» и тому подобное.

Путинская власть не любит и не умеет рисовать образ будущего. Более половины граждан не представляет, куда страна придет даже через пять лет, не говоря уж о долгосрочных перспективах. Сам Путин уже больше десяти лет не давал предвыборных обещаний и не строил публичных планов. В основном он учил россиян бесконечно спорить о прошлом.

Это отличает Россию от других посткоммунистических стран. Она не могла просто отказаться от советского наследия как оккупационного: ее никто не оккупировал и не навязывал ей коммунистическую систему, она сама навязывала ее соседям. Соответственно, соседи могли считать, что освободились от захватчиков, и строить собственные национальные государства. А Россия волей-неволей должна была стать правопреемником СССР далеко не только в юридическом смысле.

А еще Путин ликвидирует тех, кто все-таки стремился предложить россиянам искать цели в будущем. Любая нацеленность на новизну и перемены автоматически считывается как угроза на любом уровне власти, от участкового до президента. Наиболее востребованными оказываются те же социальные навыки, что и при советской власти: никому не верить, ни на что не надеяться, не высовываться. «Совок» тут ни при чем: это не наследие советского периода, а явление путинского периода, названное старым словом.

Миф о «совках» — разделяющая идея в атомизированном российском обществе. Подобно тому как записные «патриоты» расчеловечивают и лишают субъектности «предателей» и «ждунов», люди с противоположного конца политического спектра расчеловечивают и лишают субъектности «совков».

И те и другие исходят из аксиомы о бессилии настоящего. Все подлинное — это то, что досталось нам в наследство от прошлых эпох, будь то ценности, политические институты или вот хоть «социокультурные антропологические типы». Современная жизнь, современное государство, современные люди ни на что подобное как будто не способны: богатыри — не мы. И потому и те и другие ищут решения современных проблем в прошлом, словно не смея думать о будущем.

В конце концов, сетовать на «совок» — это куда проще, чем конструировать образ будущего.